Старость можно отменить?

В Беларуси 60-летний рубеж перешагнул каждый пятый. Вы взяли в руки газету (или открыли страничку в Интернет), прочитали несколько абзацев и не заметили, как состарились на пару минут. И почти наверняка все это время сотни ученых по всему миру бились над созданием «пилюли жизни». Средства Макропулоса. Рецепта долголетия, если не вечного, то хотя бы на несколько веков…

Наши прапрадеды и так посчитали бы нас везунчиками. Во времена Древнего Рима люди доживали в среднем до 25 лет. А когда в конце XVII века английский астроном Галлей попытался составить «таблицу жизни» для жителей польского города Бреслау (теперешний Вроцлав), то оказалось, что большинству горожан «светило» не более чем 34 года. Современный японец, швед, француз живут более чем в 2 раза дольше — по 75 лет, а их соотечественницы — и все 82 года. Примерно каждое десятилетие прибавляет к общей ожидаемой продолжительности жизни в мире еще два с половиной года. В результате, по словам главного гериатра Минздрава, завкафедрой клинической фармакологии и терапии БелМАПО, доктора медицинских наук Александра Хапалюка, очень может быть, что уже через пару десятилетий в Европе половина населения разменяет девятый десяток.

О том же, чтобы списывать со счетов бабушек и дедушек «чуть-чуть за 60», не будет и речи. Они на общем фоне станут выглядеть почти подростками. Впрочем, уже сейчас пожилые начинают потихоньку диктовать миру свою моду. Скажем, на лекарства — на долю людей старше 65 ведь приходится 80 процентов (!) фармацевтического рынка. А к 2020 году, как предсказывают, во весь голос заявит о себе такой недуг второй половины жизни, как хроническая обструктивная болезнь легких, да столь уверенно, что отодвинет на второй план и рак, и диабет… Можно пофантазировать и в другом ключе: как все мы научимся наслаждаться жизнью в свои «далеко за 100», забавляясь с пра-, пра-, пра- (и далее) внуками. Но будем ли мы помнить, как их зовут? Справятся ли будущие поколения с таким «демографическим взрывом»? И как все же разрешат ученые главный парадокс, подмеченный еще Бенджамином Франклином: «Все хотят жить долго, но никто не хочет быть старым»?

Последнее время это по-человечески понятное желание подпитывается всякими научными гипотезами. Особенно греет сердце версия академика РАН, директора Института физико-химической биологии Владимира Скулачева. Он считает, что старость — программа, которую можно отменить. Отменяет же ее речной моллюск жемчужница, который живет в северных реках лет двести. И не просто живет, а активно размножается и растет. А умирает жемчужница не от старческой немощи, а от того, что удерживающая ее мышца уже не в силах вынести такого «гиганта». Раковина падает, ее заметает илом, и тут вечно молодому моллюску приходит конец. Более того, российский зоолог Валерий Зюганов заметил, что жемчужница, паразитирующая на атлантическом лососе, отменяет «программу старения» и для него. Неужели мы глупее лосося? Или какой-нибудь североамериканской секвойи, которая иной раз задерживается на этом свете на 2,5 тысячи лет? Не торопится стареть щука, некоторые виды морских черепах, омаров. А вот мы, хоть и гомо сапиенсы, почему-то слабеем, дряхлеем, превращаемся в развалину, хотя жить способны не 65–70 лет, как сейчас, а вдвое дольше.

«Старость не запрограммирована, а является продуктом реализации генетической программы, — считает Александр Хапалюк. — Почему так трудно бороться с артериальной гипертензией, диабетом, раком, другими болезнями „второй половины жизни“? Не потому ли, что мы замахиваемся на генотип, боремся, так сказать, с Божьим творением? Развитие многих болезней можно было остановить, если бы удалось сохранить баланс в организме на уровне 40 лет. Но как? Наука только ищет ответ на этот вопрос». По большому счету, в Беларуси мы пока можем только философствовать по поводу «геронтологического мейнстрима». У нас более 1,8 млн. жителей старше 60 лет, а врачей-гериатров меньше двухсот. И вопросов у них больше, чем ответов. Почему всего за полгода численность пожилых сократилась на 40 тысяч? Почему женщин среди них в 2 раза больше, чем мужчин? И ведь, что самое неприятное, с годами этот дисбаланс все более усиливается, в результате до статуса долгожителя из представителей сильного пола дотягивают просто единицы. А что у пожилых на душе? Хотя бы у тех почти 100 тысяч стариков, проживающих одиноко? Это мы тоже только начинаем узнавать. Третий год при Минском гериатрическом центре работает инфолиния, куда, по словам его руководителя Валерия Гирина, обратились уже почти 2,5 тысячи человек. Причины у всех разные, но пугает одна цифра: разговор по телефону со специалистом в среднем длится у пожилых 31,3 минуты — столько, сколько занимает, по статистике, сеанс для пациентов с суицидальными настроениями…

Беларуси от общемировых тенденций, конечно же, не уйти. Население наше будет стареть, и тем, кому за 60, понадобится уже не только, как в песне поется, почет, но и дорога. Широкая дорога в будущее. А для этого нужны не только больницы сестринского ухода, но и госпитали, специализирующиеся на самых распространенных «возрастных» заболеваниях. Для этого лечить надо без всякой «дискриминации по возрасту». Не «ну, ты, дедуля, свое уже отгулял», а по полной программе. Геронтологи считают, что нужен нам и специализированный научно-практический центр, чтобы смотреть в корень проблемы. А пока, дорогие старики, давайте подниматься с кушеток и заново строить планы на жизнь. Это и будет первой попыткой перевести назад стрелки своих биологических часов, поскольку ничто так не сокращает наши дни, как уныние. Встряхнулись, взбодрились, поверили в себя и науку? Считайте, «средство Макропулоса» уже заработало.

Лестница жизни

• До 45 лет — молодой человек;
• 45 — 59 — человек среднего возраста;
• 60 — 74 — пожилой;
• 75 — 89 — старый;
• старше 90 — долгожитель.

Что нас убивает?

От чего слабеет в человеке огонек жизни? Наверное, сколько геронтологов — столько и мнений по этому поводу. Есть даже такой чудак Обри ди Грей, который много лет коллекционирует теории старения, например:

• «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить». Мы уходим тогда, когда уже не в силах давать жизнеспособное потомство, — а это единственный критерий успеха в эволюции.
• Человека уничтожают хронические стрессы.
• Нас подводит нейроэндокринная железа — эпифиз, одним из основных гормонов которого является мелатонин. Как только снижается его уровень, организм начинает ветшать.
• Срок жизни отмеряют большие биологические часы. В назначенный час они запускают разрушительные процессы.
• Старость — результат накопления дефектов в иммунной системе.
• Недавно появилась еще одна, очень симпатичная версия: мол, смертность зависит не только от плодовитости, но и от родительской заботы. Родившись, человек подпитывается лаской матери и отца, и со временем, когда у него появляются дети, начинает сам ее отдавать, тем самым продлевая себе жизнь.

Средства Макропулоса

Синтетические антиоксиданты? По мнению ряда ученых, это один из способов борьбы со старением, в котором повинны зловредные свободные радикалы. Американский антиоксидант ВНТ продлевает крысам жизнь на 20%, этоксихин — на 25%. Свой «омолаживающий» антиоксидант предложили и российские ученые, опыты проводит в Санкт-Петербурге председатель Российского геронтологического общества Владимир Анисимов. Результатов ждут года через два.

Витамины, А, С и Е? Натуральные антиоксиданты действуют менее активно, но если организм ослаблен, они незаменимы.

Центрофеноксин? Этот препарат, который ранее использовали при проблемах с чтением и выражением мыслей, калифорнийский доктор Хохшилд тоже начал вводить мышам. Они прожили на 10 процентов дольше, чем те, которые не принимали участия в эксперименте.

Эпиталамин и тималин? Для подопытных крыс эти средства отодвинули смертный час на 20 процентов.

Ученые надеялись на еще более счастливую судьбу для человечества. В 60-х годах XX века предрекали, что к 2020 году каждый будет жить на 50 лет дольше, чем его дед. Увы. Теперь ставят на 2040-й. Доживем — увидим.

Автор: Людмила Габасова, «Советская Белоруссия», 12.10.2005